В.Е.Ханецкий

Однажды, лет тридцать тому назад, группа молодых мужчин — медиков и музыкантов десантировалась на почти необитаемый остров (рыбалка, шашлык, купание и т. д.).

Кто-то сразу начал заготавливать дрова, кто-то разматывать удочки, ставить палат­ки, доставать провиант, расставлять бутылки (преобладал, почему-то, арабский коньяк). Пошли первые забросы, закачались поплавки на волжской воде.

И был среди нас один интеллигентный интеллигент (ну совсем уж не рыбак!). Мы, заядлые и опытные, наперебой начали давать ему первые уроки ужения. И вот наш нерыбак издал торжествующий вопль: на крючке болталась серебристая плотвичка! Приобщили!

Но в ажиотаже не сразу обратили внимание: исчез вновь приобщенный. Заволно­вались. Начали искать: на берегу — нет, в лодке — нет. Случайно заглянули в палатку — вот он, сидит, голубчик. Читает! На рыбалке?!

Вы, наверное, уже догадались, что книгочей в палатке — это и есть наш юбиляр. Увы, рыбаком он так и не стал.

Зато стал Анатолий Иосифович Катц своеобразным культурным символом Саратова.

Анатолия Иосифовича (нашего Толяна, Катцулю) я знал, страшно сказать, 60 лет, со времени учебы в Саратовской консерватории.

Как-то сама по себе «сколотилась» некая общность, группа студентов, то расширяв­шаяся, то сужавшаяся, но неизменно душой ее оставался Катц.

Все студенты в те годы много работали, и здесь он был впереди. Занимаясь в классе профессора Сатановского, отлично успевая по всем предметам, он еще работал концертмейстером в консерватории, писал музыку к спектаклям Саратовского ТЮЗа (всего — почти к десяти спектаклям, а музыка к «Золотому ключику» звучит уже более сорока лет, с 1972 года!), к спектаклям Театра миниатюр филармонии под руководством Льва Горелика, драматических театров Магадана, Самары, Омска.

Помимо этого, играл в небольшом эстрадном оркестре кинотеатра «Центральный». Где то время, когда почти каждый кинотеатр считал престижным иметь свой оркестр со своим нехитрым репертуаром, а «Победа» вообще могла себе позволить содержать мини-симфонический оркестр?!

И еще одна непоборимая страсть — книги. Читал он запоем, умудрялся читать в паузах между выходами оркестра, в перерывах между студентами в консерватории. Он был в курсе всех книжных новинок и обо всем прочитанном имел свое собственное аргументированное мнение.

Читал в те годы Катц и литературу, которая, мягко говоря, не рекомендовалась к чтению среди строителей коммунизма (теперь это выглядит дико — даже «Доктор Живаго» Пастернака входил в список запрещенных). И наконец, органы сработали: появилась статья «У позорного столба», в которой были поименованы все «подрыв­ники», в том числе и Толя Катц. Как водится, сразу последовали оргвыводы: многие «читатели» были уволены с работы, кто-то вынужден был уехать из Саратова. Толю на несколько лет отлучили от консерватории, дабы он не портил своим влиянием молодые неокрепшие умы.

Правда, здесь я несколько забежал вперед, а до этого еще нужно было отлично закончить консерваторию, поступить в аспирантуру Московской консерватории. Среди поступающих он был единственным провинциалом, многие уже зарекомендовали себя на различных конкурсных ристалищах: В. Ашкенази, М. Мдивани, В. Шацкий... Анатолий Катц поступает в класс профессора Н. Емельяновой. Катц не затерялся на московском пианистическом небосклоне, вскоре став лауреатом Всесоюзного конкурса (1961 год), а затем и международного («Пражская весна», 1963 год).

Катц работает в классе Кнушевицкого, ездит с ним на гастроли (в том числе в Китай), а после окончания аспирантуры и внезапной кончины учителя получает направление в Одесскую консерваторию, которая, однако, не смогла предоставить ему квартиру.

Так Анатолий вновь оказался на волжских берегах, получив класс в Саратовской консерватории и место пианиста (солиста и концертмейстера) в филармонии.

Одно перечисление его достижений заняло бы не один десяток страниц, поэтому отметим лишь наиболее весомые. Громадное количество концертов пианиста (сам он досконально их учета не вел, но считал, что их число перевалило за две тысячи) в Саратове и области и по всей стране — Дальний Восток, Камчатка, Урал, Сибирь. Все чаще он гастролирует за рубежом: Китай, Южная Корея, Испания, Польша, Чехословакия, Венгрия, Югославия, США, Италия, Франция. В симфонических концертах выступал с первоклассными дирижерами, его партнерами в разные годы были знаменитые виолончелисты, скрипачи, пианисты, вокалисты...

Анатолий Катц — член жюри конкурсов в Сан-Ремо (Италия), Кальяри (Франция), имени С. Рахманинова, имени С. Рихтера, не говоря уж о многих конкурсах в различ­ных городах России.

А цикл телевизионных передач «Встречи у рояля»? На провинциальном телевидении в течение четырех лет жила эта программа, одинаково интересная и профессиональ­ным музыкантам, и просвещенным любителям музыки!

Настоящим долгожителем был проводимый филармонией цикл «Фортепианные шедевры», продолжавшийся в течение 15 (!) лет. Причем интерес слушателей к этим концертам не ослабевал все это время.

Имея весьма внушительный класс в консерватории, один из самых крепких и дружных, Анатолий Иосифович очень бережно пестует пианистические таланты, а уж студенты и аспиранты души не чают в своем профессоре. Многие его воспитанники — лауреаты всевозможных конкурсов и фестивалей в России и за рубежом. И иностранные пианисты, занимаясь с ним во время мастер-классов, например, в Кампобассо (Италия) или в Кольмаре (Франция, куда Катц ездит уже четвертый год подряд), попадают под обаяние его таланта и каждый год вновь стремятся попасть на занятия маэстро.

Все члены жюри обычно дают в городах проведения конкурсов сольные концерты. На концерт А. Катца в Кальяри видный французский композитор, педагоги критик Р. Пети откликнулся лестной рецензией в газете «Фигаро» подзаголовком «Откровение»: «...Почти неподвижный за инструментом, Анатолий Катц исторгал, будто бы и не прикасаясь к нему, бури и страсти с гарантированной безупречностью... Три плени­тельных биса не были достаточными, чтобы вполне удовлетворить желания востор­женной публики».